«Что в доме звучит, то ребёнок и будет любить»: солисты Московской филар­монии рассказали о том, как музыка делает из человека интеллигента

Тольятти посетили признанные мастера акаде­ми­ческой музыки Екатерина Мечетина, Никита Борисоглебский и Сергей Антонов.

Заслуженная артистка РФ Екатерина Мечетина (форте­пиано), Заслуженный артист РФ Никита Борисоглебский (скрипка), а также обладатель Первой премии и Золотой медали XIII Международного конкурса имени П. И. Чайковского Сергей Антонов (виолончель) — солисты Московской филар­монии. В 2007 они объеди­нились в трио, чтобы играть камерную музыку. На сцене Тольяттинской филар­монии музыканты исполнили произ­ве­дения Т. Дюбуа, К. Сен-Санса, И. Брамса, а после концерта ответили на вопросы журна­листов. Впрочем, музыканты охотно общались и с публикой на концерте во время возни­кавших пауз.

Журналисты поинте­ре­со­вались, чем отличаются слушатели в России и за рубежом, где часто выступают нынешние гости Тольяттинской филар­монии, а также в самой России – в более крупных городах и в провинции вроде Тольятти.

Екатерина Мечетина: Мне кажется, что нигде как в России так не общаются запросто после концерта. Я не замечала такого в других странах. Там максимум автограф-сессия. 

Никита Борисоглебский: Нет, бывает. Во Франции реже, а вот в Англии любят посидеть пообщаться, как правило, перед концертом. Но всё-таки наша публика отличается в лучшую сторону. Есть тепло, есть какой-то непосред­ственный контакт, есть опреде­лённый голод художе­ственный, музыкальный, востре­бо­ван­ность хороших впечат­лений, потому что люди здесь действи­тельно не избалованы. И это приятно, конечно, потому что ты чувствуешь интерес, тебя чувствуют, впитывают, и это имеет смысл. 

Сергей Антонов: А я бы сказал так: публика везде хорошая, если она ходит на концерты. 

- Нет ли у вас такого впечат­ления, что класси­ческая музыка стала чем-то вроде латин­ского языка, то есть она прекрасна, но в ней нет уже пульсации современности? 

Никита Борисоглебский: Классика никогда не была пульсацией. Мне кажется, что сейчас она стала искус­ством элит. Но она и не должна распро­стра­няться в массы. Есть люди, которые пытаются популя­ри­зи­ровать ее, делают обработки и играют на стадионах, но мне кажется, это искажает суть класси­ческой музыки. 

Сергей Антонов: Классика ничего общего с совре­мен­ностью не имеет — она существует вне времени, как стержень какой-то, если мы не говорим про таких людей, как Шостакович, который считается музыкальным историком. То есть если она не связана с событиями проис­хо­дящими в данный момент. 

Екатерина Мечетина: Мне кажется, что можно поставить в ваш вопрос слово «литература» — и получить ответ.

Никита Борисоглебский: У Гайдна порядка 150 симфоний, которые сейчас считаются гениаль­нейшими произ­ве­де­ниями, а в его время это была музыка для еды, которую он писал за один день к вечеру для ужина. Вальс был танце­вальной музыкой. В классике есть всё: можно подобрать какой-нибудь лёгкий репертуар, ну, к примеру те же вальсы Штрауса. Это же замеча­тельная лёгкая музыка, ни к чему не обязы­вающая, можно сказать, «попса» того времени. 

- А кроме класси­ческой музыки у вас есть какие-нибудь музыкальные пристрастия? 

Никита Борисоглебский: Лично я – нет. Единственное, что я слушаю помимо классики, это «Queen», но кто же её не любит. В «Queen» я люблю голос и энергетику самого Фредди Меркьюри, хотя и компо­зиции их тоже очень хорошие. Любопытства ради слушаю и другую музыку, но не для удоволь­ствия. И конечно мы не можем избежать популярной музыки, потому что она звучит повсе­местно и в такси, и в парке, и в ресторане. Но это не моё, я сейчас только в классике. 

Екатерина Мечетина: А я в разы больше люблю играть класси­ческую музыку, чем её слушать. Когда я её играю, я получаю эмоции просто косми­че­ского порядка. Когда я её слушаю в другом испол­нении, я не могу отключить этот оцени­вающий взгляд профес­си­онала, и меня это жутко напрягает. Я не могу рассла­биться и слушать это, как, к примеру, я слушаю джаз. А так в машине я слушаю вообще всё. Одна из моих «отвле­калок» — это поехать куда-нибудь далеко (в Суздаль я люблю ездить) и поставить свой какой-нибудь плейлист, но там не будет ни одного класси­че­ского произведения. 

- Когда вы подби­раете программу, ориен­ти­ру­етесь на публику, к которой вы едете, или выбираете только то, что вам хочется? 

Никита Борисоглебский: Ну, конечно, мы играем для людей, ведь мы же играем не для себя. Хотя недооце­нивать публику тоже нельзя. Иногда кажется, что произ­ве­дение будет слишком сложно, но вдруг всё проис­ходит очень легко. Вот мой недавний опыт: я играл концерт Моисея Самуиловича Вайнберга в Ульяновске, и были опасения, что публика будет не подго­товлена для незна­комой музыки. Но люди выходили и спрашивали, почему этого компо­зитора не играют или играют так мало. 

Екатерина Мечетина: Мы недавно играли в Новосибирске квинтет Николая Карловича Метнера, и на этапе разбора казалось все сложным, а когда мы его выучили, это оказалась музыка понятная на уровне самой простой романтики, как Мендельсон или Моцарт. Оказалось, что эта вещь кристально чистая по форме и по содер­жанию. Родился бы такой Метнер где-нибудь в Бельгии — он был бы нацио­нальным героем и даже лицом страны. 

- Екатерина, вы играли произ­ве­дения Родиона Щедрина и общались с ним. Можете поделиться впечатлениями?

Екатерина Мечетина: Во время выступ­ления во Франции на фестивале, посвя­щенном Щедрину, я заглянула на репетицию, чтобы послушать одно из премьерных сочинений, которое играл совер­шенно другой пианист. Родион Константинович приди­рался к каждой фразе, к каждой мельчайшей паузе в его игре, а кончилось дело вообще плохо: Щедрин выгнал бедного пианиста, который специ­ально приехал на фестиваль. Потом мэтр заставил читать и меня всё с листа, а концерт уже вечером. Мне было совсем не до смеха, и я уже не помню, что это было за произ­ве­дение. Это был концерт, перед которым у меня буквально стучали зубы от страха. 

- Что бы вы пожелали юным музыкантам?

Сергей Антонов: Терпения и трудо­любия. Любовь к музыке она либо есть, либо её нет, если её нет, её надо поста­раться выработать, а если она не выраба­ты­вается, то вообще не надо заниматься этой профессией. Я всегда говорю молодым музыкантам, что если не любите заниматься, то надо бросать, потому что профессия очень тяжёлая, и часто, неудо­вле­тво­ри­тельная в плане внутреннего эмоци­о­нального состояния. Любовь к музыке может прийти позже. Ко мне, например, она пришла годам к 15. У меня не было любви к музыке в 5 лет, тогда у меня была любовь к футбольному мячу.

- А выработать любовь — это как? 

Екатерина Мечетина: Наверное, это надо понимать как любовь к занятиям музыкой, потому что никто не любит заниматься, это же нужно себя дисци­пли­ни­ровать. Но к нашему возрасту прививка к занятиям приводит к тому, что если ты не позани­ма­ешься несколько дней, то начинается тревожное состояние. И это уже послед­ствия детской привычки заниматься. Не говоря о том, что необхо­ди­мость заниматься — это наша профессия. 

Сергей Антонов: Катя говорит очень важные вещи6 в 5 – 6 лет нельзя сказать, станет человек профес­си­о­налом или нет. Я учился в ЦМШ (Центральной музыкальной школе при Московской государ­ственной консер­ва­тории имени П.И. Чайковского), и несколько моих однокласс­ников уже после окончания ЦМШ решили расстаться с этой профессией. Они счастливы и больше никогда не возвра­щались к этому ремеслу. Но это был уже выбор почти взрослых людей 15 – 16 лет. 

- Ну, вам-то понятно было ясно — у вас родители музыканты. А вот у Никиты родители химики как так получилось, что вы стали музыкантом экстра-класса? 

Никита Борисоглебский: Вы знаете в семьях учёных, в интел­ли­гентной среде очень часто любят музыку. Николай Луганский, например, из семьи физиков. Мой папа, когда учился, собрал очень большую коллекцию виниловых записей, и это способ­ствовало моей любви к музыке. В моём детстве благодаря увлечению папы у нас постоянно звучала в доме класси­ческая музыка. 

Сергей Антонов: Могу добавить это как факт: что в доме звучит, то ребёнок и будет любить. Или ненавидеть, если из-под палки будут заставлять слушать. 

- Вы занима­етесь и препо­да­ва­тельской деятель­ностью. Поделитесь своим взглядом на музыкальное образо­вание в России? 

Никита Борисоглебский: Пожалуй, Катя у нас самая компе­тентная в этом вопросе. Я не преподаю, но, бывает, даю мастер-классы, когда бываю в различных городах. Очень поверх­ностно могу судить об уровне образо­вания, потому что, когда я вижу хороших ребят, моя картина стано­вится необъ­ек­тивной, ведь для занятий со мной собирают, можно сказать, самых способных. Но тем не менее, у меня доста­точно песси­ми­сти­ческий взгляд на наше образо­вание. И, наверное, не только музыкальное. Если судить по моим наблю­дениям в Московской консер­ва­тории, а там у нас элита, если говорить о скрипачах, то там уровень падает. И это выражает некоторую тенденцию. 

Екатерина Мечетина: То, что объединяет большинство наших сегодняшних проблем – это разветв­ление на предпро­фес­си­о­нальные программы, которые как бы имитируют или практи­чески совпадают с совет­скими программами, и на общераз­ви­вающие, то есть сокра­щённые программы. Это обозначено в Законе об образовании.

Но я считаю, что при мудром подходе педагог сам может догадаться, кто из детей пойдёт в профессию, а кому нужно стать просто интел­ли­гентным человеком. 

Обучение в этих «общераз­ви­вайках» кружковых — это беспо­лезная трата денег чаще всего. Все, что касается детских музыкальных школ и детских школ искусств — всё надо вернуть на нормальные серьёзные рельсы. Потому что мы таким образом воспи­тываем нашу будущую интел­ли­генцию. Конечно эти семь-восемь лет в музыкальной школе просто необходимы. Дети дальше сами смогут решать захотят или нет, они дальше идти в эту профессию. 

- Вы три солиста, зачем вы решили объеди­ниться в трио? И кто в нем главный? 

Никита Борисоглебский: Прежде всего, это совсем другой репертуар. Это можно сказать другой мир. И у нас — три солиста, у нас нет главных. На самом деле «трио солистов» так названо, потому что мы все солисты Московской филар­монии. Полное наше название — «Трио солистов Московской филармонии». 

Сергей Антонов: Мир камерной музыки совер­шенно иной. Мы очень давно друг друга знаем и очень хорошо друг к другу относимся. И нам показалось 12 лет назад, что мы можем что-то особенное вместе сделать. Это всё не имеет к сольной карьере никакого отношения.

Екатерина Мечетина: Мы репетируем практи­чески без слов. Почему мы начали играть вместе мы попро­бовали и дальше стали это делать, не разошлись после первой пробы, потому, что у нас возник какой-то удиви­тельный уровень взаимо­по­ни­мания на уровне музыкального языка. Мы не догова­ри­ваемся заранее: вот ты давай так, а вот тут моя тема — у нас это практи­чески никогда не возникает, ну бывают моменты, когда нужно, что-то прого­ворить, но в большем случае взаимо­по­ни­мание идёт скорее на интуи­тивном уровне, и это самое ценное. А что касается сольной карьеры, в нашем трио мы от неё отдыхаем. По крайней мере, я. Наше трио — это такой волшебный кристалл, где три энергии объеди­няются в одну.

- Чем вы вдохнов­ля­етесь в жизни? 

Сергей Антонов: Конечно, семьей, хотя это труд, а вдохно­вение чисто эмоци­о­нальное. Я человек активный, в последнее время довольно часто хожу в горы. Это стало большой частью моей жизни. Альпинизм увлёк меня. Это какой-то совер­шенно другой мир, способ восста­но­виться через огромный труд и возмож­ность почув­ствовать масштаб жизни. Моя самая высокая гора была 5600 метров – Эльбрус. Восхождение на нее было моей мечтой 14 лет, и в прошлом году она наконец вопло­тилась. А в этом году мечта осуще­ствилась уже дважды. 

Никита Борисоглебский: У меня всё скучно по сравнению с Сергеем. Я всегда завидовал людям, которые, вот так могут с природой общаться. Я себя как-то больше занимаю концертами и творческой работой. По мелочам нахожу прелести жизни, в обычной жизни. Из спорта люблю бадминтон, люблю плавать. Покушать вкусно люблю. В ресторан какой-нибудь нацио­нальной кухни сходить изведать блюда. 

Екатерина Мечетина: У меня примерно то же самое. Я как раз вспоминала, как я в первый день лета пообещала себе, что у меня ни один день лета не пройдёт зря. Потому что это общение с природой, которого очень не хватает. У меня просто чудовищный график дело даже не в количестве концертов, я просто хватаюсь за всё. 

В этом году я открыла для себя совер­шенно фанта­сти­ческий вид отдыха — путеше­ствие на теплоходе. Из Москвы мы проплыли до Елабуги по Волге и Каме. Раньше я не знала ничего про этот вид летнего отдыха, а теперь я думаю, что это чуть ли не лучшее, что есть. 

Ф. Гомина, фото автора 

Поделиться:

Следующая Новость

В ТД «Захар» заявляют, что не имеют долгов перед коммунальщиками и работают в штатном режиме

Пн Окт 21 , 2019
Ранее инфор­мацию об отклю­чении торгового дома от канали­зации распро­странило «РКС-Самара». Как ранее офици­ально заявили комму­нальщики, в Самаре был «отрезан» от канали­зации ТД «Захар». Соответствующий релиз распро­странили коммунальщики. После опубли­ко­вания этой инфор­мации с редакцией «СитиТрафика» связались предста­вители торгового дома, которые полностью опровергли эти сведения, заявив, что не имеют договоров с «РКС-Самара» и не участвуют […]

Рубрики