«Что в доме звучит, то ребёнок и будет любить»: солисты Московской филармонии рассказали о том, как музыка делает из человека интеллигента

Тольятти посетили признанные мастера академической музыки Екатерина Мечетина, Никита Борисоглебский и Сергей Антонов.

Заслуженная артистка РФ Екатерина Мечетина (фортепиано), Заслуженный артист РФ Никита Борисоглебский  (скрипка),  а также обладатель Первой премии и Золотой медали XIII Международного конкурса имени П. И. Чайковского Сергей Антонов (виолончель) - солисты Московской филармонии. В 2007 они объединились в трио, чтобы играть камерную музыку. На  сцене Тольяттинской филармонии музыканты исполнили произведения Т. Дюбуа, К. Сен-Санса,  И. Брамса, а после концерта ответили на вопросы журналистов. Впрочем, музыканты охотно общались и с публикой на концерте во время возникавших пауз.

Журналисты поинтересовались, чем отличаются слушатели в России и за рубежом, где часто выступают нынешние гости Тольяттинской филармонии, а также в самой России – в более крупных городах и в провинции вроде Тольятти.

Екатерина Мечетина: Мне кажется, что нигде как в России так не общаются запросто после концерта. Я не замечала такого в других странах. Там максимум автограф-сессия.

Никита Борисоглебский: Нет, бывает. Во Франции реже, а вот в Англии любят посидеть пообщаться, как правило, перед концертом. Но всё-таки наша публика отличается в лучшую сторону. Есть тепло, есть какой-то непосредственный контакт, есть определённый голод художественный, музыкальный, востребованность хороших впечатлений, потому что люди здесь действительно не избалованы. И это приятно, конечно, потому что ты чувствуешь интерес, тебя чувствуют, впитывают, и это имеет смысл.

Сергей Антонов: А я бы сказал так: публика везде хорошая, если она ходит на концерты.

- Нет ли у вас такого впечатления, что классическая музыка стала чем-то вроде латинского языка, то есть она прекрасна, но в ней нет уже пульсации современности?    

Никита Борисоглебский: Классика никогда не была пульсацией. Мне кажется, что сейчас она стала искусством элит. Но она и не должна распространяться в массы. Есть люди, которые пытаются популяризировать ее, делают обработки и играют на стадионах, но мне кажется, это искажает суть классической музыки.

Сергей Антонов: Классика ничего общего с современностью не имеет - она существует вне времени, как стержень какой-то, если мы не говорим про таких людей, как Шостакович, который считается музыкальным историком. То есть если она не связана с событиями происходящими в данный момент.

Екатерина Мечетина: Мне кажется, что можно поставить в ваш вопрос слово "литература" - и получить ответ.

Никита Борисоглебский: У Гайдна порядка 150 симфоний, которые сейчас считаются гениальнейшими произведениями, а в его время это была музыка для еды, которую он писал за один день к вечеру для ужина. Вальс  был танцевальной музыкой. В классике есть всё: можно подобрать какой-нибудь лёгкий репертуар, ну, к примеру те же вальсы Штрауса. Это же замечательная лёгкая музыка, ни к чему не обязывающая, можно сказать, «попса» того времени.

- А кроме классической музыки у вас есть какие-нибудь музыкальные пристрастия? 

Никита Борисоглебский: Лично я – нет. Единственное, что я слушаю помимо классики, это «Queen», но кто же её не любит. В «Queen» я люблю голос и энергетику самого Фредди Меркьюри, хотя и композиции их тоже очень хорошие. Любопытства ради слушаю и другую музыку, но не для удовольствия. И конечно мы не можем избежать популярной музыки, потому что она звучит повсеместно и в такси, и в парке, и в ресторане. Но это не моё, я сейчас только в классике.

Екатерина Мечетина: А я в разы больше люблю играть классическую музыку, чем её слушать. Когда я её играю, я получаю эмоции просто космического порядка. Когда я её слушаю в другом исполнении, я не могу отключить этот оценивающий взгляд профессионала, и меня это жутко напрягает. Я не могу расслабиться и слушать это, как, к примеру, я слушаю джаз. А так в машине я слушаю вообще всё. Одна из моих  «отвлекалок» - это поехать куда-нибудь далеко (в Суздаль я люблю ездить) и поставить свой какой-нибудь плейлист, но там не будет ни одного классического произведения.         

- Когда вы подбираете программу, ориентируетесь на публику, к которой вы едете, или выбираете только то, что вам хочется?

Никита Борисоглебский: Ну, конечно, мы играем для людей, ведь мы же играем не для себя. Хотя недооценивать публику тоже нельзя. Иногда кажется, что произведение будет слишком сложно, но вдруг всё происходит очень легко. Вот мой недавний опыт: я играл концерт Моисея Самуиловича Вайнберга в Ульяновске, и были опасения, что публика будет не подготовлена для незнакомой музыки. Но люди выходили и спрашивали, почему этого композитора не играют или играют так мало.

Екатерина Мечетина: Мы недавно играли в Новосибирске квинтет Николая Карловича Метнера, и на этапе разбора казалось все сложным, а когда мы его выучили, это оказалась музыка понятная на уровне самой простой романтики, как Мендельсон или Моцарт. Оказалось, что эта вещь кристально чистая по форме и по содержанию. Родился бы такой Метнер где-нибудь в Бельгии - он был бы национальным героем и даже лицом страны.

- Екатерина, вы играли произведения Родиона Щедрина и общались с ним. Можете поделиться впечатлениями?

Екатерина Мечетина: Во время выступления во Франции на фестивале, посвященном Щедрину, я заглянула на репетицию, чтобы послушать одно из премьерных сочинений, которое играл совершенно другой пианист. Родион Константинович придирался к каждой фразе, к каждой мельчайшей паузе в его игре, а кончилось дело вообще плохо: Щедрин выгнал бедного пианиста, который специально приехал на фестиваль.  Потом мэтр заставил читать и меня всё с листа, а концерт уже вечером. Мне было совсем не до смеха, и я уже не помню, что это было за произведение. Это был концерт, перед которым у меня буквально стучали зубы от страха.

- Что бы вы пожелали юным музыкантам?

Сергей Антонов: Терпения и трудолюбия. Любовь к музыке она либо есть, либо её нет, если её нет, её надо постараться выработать, а если она не вырабатывается, то вообще не надо заниматься этой профессией. Я всегда говорю молодым музыкантам, что если не любите заниматься, то надо бросать, потому что профессия очень тяжёлая, и часто, неудовлетворительная в плане внутреннего эмоционального состояния. Любовь к музыке может прийти позже. Ко мне, например, она пришла годам к 15. У меня не было любви к музыке в 5 лет, тогда у меня была любовь к футбольному мячу.

- А выработать любовь - это как?

Екатерина Мечетина: Наверное, это надо понимать как любовь к занятиям музыкой, потому что никто не любит заниматься, это же нужно себя дисциплинировать. Но к нашему возрасту прививка к занятиям приводит к тому, что если ты не позанимаешься несколько дней, то начинается тревожное состояние. И это уже последствия детской привычки заниматься. Не говоря о том, что необходимость заниматься - это наша профессия.

Сергей Антонов: Катя говорит очень важные вещи6 в 5-6 лет нельзя сказать, станет человек профессионалом или нет. Я учился в ЦМШ (Центральной музыкальной школе при Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского), и несколько моих одноклассников уже после окончания ЦМШ решили расстаться с этой профессией. Они счастливы и больше никогда не возвращались к этому ремеслу. Но это был уже выбор почти взрослых людей 15-16 лет.

- Ну, вам-то понятно было ясно - у вас родители музыканты. А вот у Никиты родители химики как так получилось, что вы стали музыкантом экстра-класса?  

Никита Борисоглебский: Вы знаете в семьях учёных, в интеллигентной среде очень часто любят музыку. Николай Луганский, например, из семьи физиков. Мой папа, когда учился, собрал очень большую коллекцию виниловых записей, и это способствовало моей любви к музыке. В моём детстве благодаря увлечению папы у нас постоянно звучала в доме классическая музыка.  

Сергей Антонов: Могу добавить это как факт: что в доме звучит, то ребёнок и будет любить. Или ненавидеть, если из-под палки будут заставлять слушать.

- Вы занимаетесь и преподавательской деятельностью. Поделитесь своим взглядом на музыкальное образование в России? 

Никита Борисоглебский: Пожалуй, Катя у нас самая компетентная в этом вопросе. Я не преподаю, но, бывает, даю мастер-классы, когда бываю в различных городах. Очень поверхностно могу судить об уровне образования, потому что, когда я вижу хороших ребят, моя картина становится необъективной, ведь для занятий со мной собирают, можно сказать, самых способных. Но тем не менее, у меня достаточно пессимистический взгляд на наше образование. И, наверное, не только музыкальное. Если судить по моим наблюдениям в Московской консерватории, а там у нас элита, если говорить о скрипачах, то там уровень падает. И это выражает некоторую тенденцию.

Екатерина Мечетина: То, что объединяет большинство наших сегодняшних проблем – это разветвление на предпрофессиональные программы, которые как бы имитируют или практически совпадают с советскими программами, и на общеразвивающие, то есть сокращённые программы. Это обозначено в Законе об образовании.

Но я считаю, что при мудром подходе педагог сам может догадаться, кто из детей пойдёт в профессию, а кому нужно стать просто интеллигентным человеком.

Обучение в этих «общеразвивайках» кружковых - это бесполезная трата денег чаще всего. Все, что касается детских музыкальных школ и детских школ искусств - всё надо вернуть на нормальные серьёзные рельсы. Потому что мы таким образом воспитываем нашу будущую интеллигенцию. Конечно эти семь-восемь лет в музыкальной школе просто необходимы. Дети дальше сами смогут решать захотят или нет, они дальше идти в эту профессию.

- Вы три солиста, зачем вы решили объединиться в трио? И кто в нем главный?

Никита Борисоглебский: Прежде всего, это совсем другой репертуар. Это можно сказать другой мир. И у нас - три солиста, у нас нет главных. На самом деле «трио солистов» так названо, потому что мы все солисты Московской филармонии. Полное наше название - «Трио солистов Московской филармонии».  

Сергей Антонов: Мир камерной музыки совершенно иной. Мы очень давно друг друга знаем и очень хорошо друг к другу относимся. И нам показалось 12 лет назад, что мы можем что-то особенное вместе сделать. Это всё не имеет к сольной карьере никакого отношения.

Екатерина Мечетина: Мы репетируем практически без слов. Почему мы начали играть вместе мы попробовали и дальше стали это делать, не разошлись после первой пробы, потому, что у нас возник какой-то удивительный уровень взаимопонимания на уровне музыкального языка. Мы не договариваемся заранее: вот ты давай так, а вот тут моя тема - у нас это практически никогда не возникает, ну бывают  моменты, когда нужно, что-то проговорить, но в большем случае взаимопонимание идёт скорее на интуитивном уровне, и это самое ценное. А что касается сольной карьеры, в нашем трио мы от неё отдыхаем. По крайней мере, я. Наше трио - это такой волшебный кристалл, где три энергии объединяются в одну.

- Чем вы вдохновляетесь в жизни?

Сергей Антонов: Конечно, семьей, хотя это труд, а вдохновение чисто эмоциональное. Я человек активный, в последнее время довольно часто хожу в горы. Это стало большой частью моей жизни. Альпинизм увлёк меня. Это какой-то совершенно другой мир, способ восстановиться через огромный труд и возможность почувствовать масштаб жизни. Моя самая высокая гора была 5600 метров – Эльбрус. Восхождение на нее было моей мечтой 14 лет, и в прошлом году она наконец воплотилась. А в этом году мечта осуществилась уже дважды.

Никита Борисоглебский: У меня всё скучно по сравнению с Сергеем. Я всегда завидовал людям, которые, вот так могут с природой общаться. Я себя как-то больше занимаю концертами и творческой работой. По мелочам нахожу прелести жизни, в обычной жизни. Из спорта люблю бадминтон, люблю плавать. Покушать вкусно люблю. В ресторан какой-нибудь национальной кухни сходить изведать блюда.

Екатерина Мечетина: У меня примерно то же самое. Я как раз вспоминала, как я в первый день лета пообещала себе, что у меня ни один день лета не пройдёт зря. Потому что это общение с природой, которого очень не хватает. У меня просто чудовищный график дело даже не в количестве концертов, я просто хватаюсь за всё.

В этом году я открыла для себя совершенно фантастический вид отдыха - путешествие на теплоходе. Из Москвы мы проплыли до Елабуги по Волге и Каме. Раньше я не знала ничего про этот вид летнего отдыха, а теперь я думаю, что это чуть ли не лучшее, что есть.

Ф. Гомина, фото автора