Председатель Центрального Совета Российской Зеленой Лиги Сергей Симак рассказал «СитиТрафику», как эффективно производить и расходовать энергию, какие происходят климатические изменения и почему многие склонны их отрицать.
- В России начался год экологии, во время Госсовета обсуждалось, что в Самарской области предпринимаются все усилия, чтобы минимизировать вред, наносимый окружающей среде. В частности, упоминалось, что автобусы будут переводить на газ, освободят Самару от мусора и начнут оздоравливать Волгу. Как реально обстоят дела?
- Реально, к сожалению, практически никак. Например, вопрос о переводе общественного транспорта Самарской области на газ на моей памяти звучал еще в конце 80‑х годов. Да, газ – это, конечно, хорошо. Но недавно в Германии принято решение до 2030-го года вообще запретить у них продажу автомобилей с двигателем внутреннего сгорания, продаваться будут только электромобили. И немцы активно добиваются принятия такого же решения в Евросоюзе. У нас же десятки лет бесплодно говорят в будущем времени о том, что в развитых странах уже давно стало даже не вчерашним, а позавчерашним днем.
- Могут ли электромобили решить проблему выбросов? Электричество тоже нужно производить, что, в свою очередь, сопровождается вредными выбросами.
- Это верно, если исходить из того, что структура производства электроэнергии останется прежней. Но европейцы, американцы, японцы, китайцы идут по другому пути. Они интенсивно развивают возобновимые источники энергии (ВИЭ).
- Что это такое?
- Это совокупность солнечных, ветряных, приливно-отливных, геотермальных электростанций, использование биогаза и ряда других источников. Их потенциал огромен. Главное – они значительно меньше влияют на окружающую среду, чем традиционные источники энергии, основанные на сжигании органического топлива. Одновременно с ростом доли возобновимой энергетики развитые страны снижают свои энергозатраты – как за счет энергосбережения, так и за счет развития технологий. Кстати, и у нас самый большой энергетический ресурс – это просто бережливое отношение к энергии, минимизация потерь – до 40% от нынешних энергетических потребностей России. Если активно использовать ВИЭ в хозяйстве, то нет никакой проблемы, чтобы переводить автомобили на электричество, полученное таким «чистым» способом. Есть, правда, еще один вариант – водородные двигатели, но по этому пути европейцы не идут, это все равно двигатель внутреннего сгорания.
- Но и у водородного автомобиля нет выбросов.
- Выброс есть, просто им является водяной пар. При высоких и низких температурах повышение влажности воздуха ухудшает микроклимат, ухудшает способность организма переносить как жару, так и холод. Конечно, такие последствия несравнимы со смогом, но воздействие все равно есть. От электромобиля же воздействия практически нет вообще никакого. Они бесшумные, быстрее разгоняются. Правда, есть с ними одна проблема – это необходимость мощных аккумуляторов и их регулярной замены, что, конечно, тоже влияет на окружающую среду. Но сейчас разрабатываются и уже начинают использоваться совершенно другие принципы накопления энергии, поэтому эта проблема уходит в прошлое.
- Статистика продаж электромобилей в России пока не радует, их продается очень мало, а некоторые модели вовсе уходят с рынка.
- Дело в высокой цене и в отсутствии инфраструктуры. У нас давно говорят об отмене пошлин на ввоз электромобилей, а воз и ныне там. Во всех развитых странах до последнего времени сохранялось субсидирование ВИЭ. Когда этот сектор субсидируется, туда идет больше инвестиций, увеличивается количество исследований. Прошлый год ознаменовался тем, что в 30 странах мира стоимость энергии, произведенной ВИЭ, сравнялась по цене или даже стала ниже, чем энергии, произведенной при сжигании органического топлива. Особенно на фоне резкого падения цен на нефть и газ. Именно поэтому в некоторых странах сейчас уменьшается субсидирование возобновимой энергетики. У нас некоторые кричат о том, что субсидирование снижают из-за того, что ВИЭ не нужно. На самом деле все с точностью наоборот.
- Почему у нас упорно не замечают этих преимуществ?
- Этому есть несколько причин. В тех странах, где нефтегазовое лобби играет важную роль, например таких, как Саудовская Аравия, ОАЭ, Венесуэла, Нигерия, никто не заинтересован в развитии других секторов. Более того, они заинтересованы тормозить прогресс энергетики в мире. Но как бы они этого не хотели, остановить историю они не могут. В результате такие страны оказываются на обочине мировой экономики. Еще одна причина – у нас в стране практически нет настоящих инвестиций – то есть инвестиций от бизнеса. Главным инвестором у нас является государство, которое всегда является самым неэффективным хозяйственником. Еще одна причина – инертность. Большинство людей привыкли за себя не отвечать. Гораздо удобнее, когда кто-то другой решает, откуда брать электричество или воду. Поэтому так мало частных инициатив по установке независимых энергоустановок. Да еще и государство это всячески блокирует – от запрета продажи избыточной энергии в сеть до требований получить лицензию на энергогенерацию, даже если это личный ветряк, установленный в частном доме.
- Как у нас реализуется инициатива раздельного сбора мусора?
- Сегодня уже становится понятно, что валить все отходы на полигоны невыгодно. Даже земли уже нет. Размещать полигоны далеко от города нельзя – мусор станет «золотым», так как резко вырастут затраты на его транспортировку. Слишком близко тоже нельзя – отходы начнут «душить» город. Самое правильное – разбирать эти отходы или – еще правильнее – организовать их раздельный сбор, и использовать их как сырье. Раздельный сбор отходов у нас мало практикуется даже сейчас, хотя во всех развитых странах значительная часть отходов собирается раздельно уже не дин десяток лет. Более-менее старательно сейчас собирают только ПЭТ – пластиковые бутылки. Они используются как сырье для огромного количества разных изделий, и собирать его выгодно. Разумеется, собирается металл. А огромное количество других отходов не перерабатывается. Даже бумага. Сейчас лишь несколько школ в Самаре время от времени собирают макулатуру, но это капля в море. Почти не перерабатывается стекло и пластик. Есть отдельные примеры, но их очень мало. Причина? Нерентабельность. Государство не стимулирует новое производство. Плюс у нас дешевое первичное сырье. Со вторичкой возиться сложно и дорого, гораздо проще купить первичку.
- Некоторые компании организуют сбор батареек, лампочек. Это реальная польза или все-таки PR-проект?
- Таким образом, они, скорее, показывают пример, и хотя бы так частично компенсируют свое собственное воздействие на окружающую среду. Правильнее было бы, если бы производители несли ответственность за переработку своих товаров. Почему в Европе нет валяющихся пластиковых бутылок? Этому препятствуют культура людей, контроль государства и выгода. ПЭТ-бутылка стоит 25 евроцентов – никто их не будет выбрасывать, а сдаст в специальный автомат. Откуда берутся деньги? Каждый покупатель платит залоговую стоимость за бутылку, как когда-то было в СССР с «чебурашками». А когда бутылки сдаются, он получает эти деньги обратно.
- Что сейчас происходит с климатом? Мы наблюдаем глобальное потепление или какие-то другие процессы?
- Правильно говорить не о потеплении, а об изменении климата. Причиной этого является рост концентрации парниковых газов, в первую очередь углекислого газа, в атмосфере и усиление парникового эффекта, что и приводит к увеличению средней температуры нижней тропосферы. Происходят как глобальные, так и региональные изменения. Последние не всегда соответствуют глобальным. Например, из-за таяния полярных льдов ослабевает Гольфстрим, что приводит к умеренному похолоданию в Западной Европе и ослаблению циклонов, приносящих в европейскую часть России влагу. У нас заметно увеличиваются амплитуды колебаний температур между зимой и летом.
- Как обычному человеку увидеть изменения?
- Чтобы было более понятно, покажу на таком примере: мы практически лишились весны и осени. Я много лет, с середины 80‑х годов, когда еще был студентом, весной выезжаю в экспедиции. Уезжаю из города примерно 26 – 28 апреля, возвращаюсь 8 – 10 мая. Когда уезжал из города 30 лет назад, деревья еще были голые, когда возвращался, они были в зеленой «дымке». Сейчас к 28 апреля листья уже полностью распустившиеся. Весной каждый сможет это заметить. Смещение по времени составляет более двух недель, почти три недели. Это очень много. Происходит так называемая аридизация – опустынивание.
- К чему это приводит?
- Во многих районах возникают проблемы с водой. Самарка, к примеру, раньше была судоходной даже в среднем течении. Сейчас там ее вброд можно перейти. Мы постепенно оказываемся в зоне, неблагоприятной для земледелия. Ухудшается микроклимат, условия жизни людей, особенно людей из группы риска – астматиков, гипертоников. Жить становится тяжелее. Я думаю, все обратили внимание на жару летом и морозы зимой. А дальше будет только хуже. В северных районах страны разрушается вечная мерзлота, на которой располагаются газо- и нефтепроводы, поэтому МЧС прогнозирует увеличение техногенных катастроф. Но хуже того: когда вечная мерзлота разрушается, то она превращается в болото, откуда выделяется метан. А это в 8 раз более эффективный парниковый газ, чем углекислый.
- Эти изменения необратимы?
- Да, вопрос лишь в темпах. Если мы сегодня чудесным образом перестанем выбрасывать углекислый газ в атмосферу, то последствия будут заметны еще как минимум 150 лет. Если же мы не изменим стиля нашего хозяйствования, то последствия наступят гораздо быстрее. Ожидается, что до конца этого века исчезнут плавающие льды Северного Ледовитого океана. Для судоходства по Севморпути это неплохо, но экосистемы полярных морей будут разрушены, такие виды, как белые медведи и тюлени, например, исчезнут. С ними можно заранее попрощаться. При этом исчезнет еще огромное количество видов. Подтапливаются и затапливаются приморские низменности, острова. Уже сейчас порядка десятка островных государств, особенно в южной части Тихого океана, понимают, что обречены и готовятся к эвакуации. Большинство крупнейших мегаполисов мира находятся в зонах, которые будут затоплены океаном, в них расположена значительная часть промышленного потенциала и еще больше – сельскохозяйственного. Там живут миллиарды людей. При исчезновении горных ледников исчезнут и вытекающие из них реки, в том числе такие, как Инд, Ганг, Брахмапутра, Терек, Кура, Нил (начинающийся из озера Виктория, которое, в свою очередь, питается горными притоками), и многие другие, от которых зависит жизнь примерно полутора миллиардов человек. Это будет экономической и социальной катастрофой для стран целого ряда регионов – южной, восточной и центральной Азии, Северной Африки, например. А учитывая, что ряд из них уже сейчас обладает ядерным оружием, наивно недооценивать опасность еще более масштабной катастрофы.
- Как думаете, почему эти изменения многими отрицаются?
- О государственном уровне я уже говорил. Но еще есть инерция мышления людей. Десятки лет им внушали, что «британские ученые всегда врут, чтобы нам насолить». Многие просто верят в то, во что верит большинство. Однако эта ситуация неизбежно изменится. Невозможно бесконечно отрицать реальность. Но очень важно, чтобы это изменение сознания людей произошло раньше, чем мы окончательно окажемся на обочине цивилизации.
Беседовал Вячеслав Сорокин
