На брифинге после заседания Правительственной комиссии по вопросам охраны здоровья граждан 23 октября Виктор Иванов рассказал журналистам, что ИГИЛ — слепок с наркотранзитых преступных группировок, современные пираты — это наркотрафикеры, а метадоновая программа просто уничтожает наркомана дальше.
На вопрос журналиста о том, есть ли какие-нибудь данные по финансированию террористов, ИГИЛ в частности, за счет наркотрафика, директора ФСКН ответил:
- Я в выходные улетаю в Тегеран, где мы будем проводить пятистороннее совещание руководителей полицейских структур России, Таджикистана, Афганистана, Пакистана и Ирана. Конечно, проблема массового производства героина в Афганистане достигла своего апогея, тем более уже порядка 15 лет этот вулкан не прекращает свою деятельность. И конечно, в это производство, по сути, вовлечены уже не только крестьяне, которые культивируют опиумный мак, а многие тысячи транснациональных организованных преступных группировок, которые транзитируют эти наркотики, распространяют, перевозят по суше, по морю, потом занимаются дистрибуцией, вовлекается теневой сектор банковской сферы, потому что это большие деньги, они проходят через мировую финансовую систему.
Поэтому получается уникальная ситуация: в Афганистане местный криминалитет ежегодно имеет от производства наркотиков порядка 3 млрд долларов. Это большие деньги для Афганистана. Но транснациональные организованные преступные группировки за пределами Афганистана имеют 100 млрд долларов с этой же самой продукции. То есть идёт эффект мультипликации криминалитета во всём регионе Евразии – и в Центральной Азии, и на Балканском полуострове, и в Европе, к слову говоря, и в Африке тоже. Поэтому эти преступные, криминальные сети имеют доходы в 30 раз больше, чем криминалитет в Афганистане, и они как раз являются заказчиками на дальнейшее производство.
Эти преступные группировки наращивают свои мускулы, они вооружаются, потому что, во-первых, они находятся в режиме постоянной кровавой конкуренции друг с другом, чтобы контролировать как можно больше денег от этих наркотиков. И они же вступают в жёсткое противостояние с властями суверенных государств, по сути, образуют параллельную власти структуру со своим оружием, со своими деньгами, со своими политическими целями и так далее. В этом смысле ИГИЛ – это как раз слепок с этих наркотранзитных преступных группировок, которые набрали силу бесконтрольную, в том числе на афганском наркотрафике, потому что через этот регион идёт огромная перевалка наркотиков, героина, которая приносит, по нашим подсчётам 500 – 700, а может, и 800 млн долларов чистыми деньгами, чистоганом. То есть вот эта проблема – производство наркотиков – это такой генератор турбулентности, политической дестабилизации всего региона Евразии.
Я мог бы вам привести пример, может быть, из другого полушария, Западного полушария. Это, например, Сальвадор, где я недавно был на заседании Центральноамериканской интеграционной системы. Там трафик кокаина привёл к жизни 9,5 тыс. преступных бандформирований на 6 млн населения, то есть государство, в котором 6 млн человек проживает, – и 9 тыс. с лишним бандформирований. Все они возникли на ниве трафика наркотиков. То есть мы эту проблему на сегодняшний день явно недооцениваем, поэтому мы выступаем за то, чтобы поднять статус производства наркотиков в Афганистане до уровня проблемы ядерного нераспространения, терроризма, пиратства и так далее. К слову говоря, и пиратство тоже возникло не просто так. Мы же помним 90‑е годы: о пиратстве тогда только в книжках читали (про мадам Вонг, Стивенсона читали), и вдруг появилось пиратство. Вдруг ничего не бывает.
Просто возникла ситуация с огромным производством наркотиков в Афганистане, которые стали переваливаться особенно через территорию дестабилизированного Ирака, потому что там полицейские службы ослабли, в Аденский залив, и дальше морские наркотрафикёры, вооружённые до зубов, перевозят наркотики на сушу в район Сомали, Эритреи и так далее. Не брезгуют прихватить гражданское судно. По сути, это не пираты, это морские наркотрафикёры. Аналогичная ситуация возникла вдоль западного побережья Африки, когда пошла перевалка колумбийского кокаина в сторону Бразилии, из Бразилии на территорию Африки, где перевозкой стали заниматься на быстроходных судах морские наркотрафикёры. Их тоже поименовали пиратами, но их ключевой, абсолютный заработок – это перевалка кокаина.
Таким образом, мы видим эти два центра, а больше таких центров нет. Потому что и в Колумбии в это вовлечено порядка 4 млн крестьян, которые производят наркотики, культивируют кусты коки, и порядка 4 млн крестьян денно и нощно возделывают опиумный мак, производя гигантское количество наркотиков. А дальше, конечно, это породило огромные криминальные сети, которые этим занимаются. Поэтому в Таджикистане мы недавно видели события с бывшим замминистра обороны Назарзодой (А.Назаровым), за которым стоит также гигантский трафик афганского героина на северном направлении, то есть в нашу с вами сторону, Российскую Федерацию. Это источник дестабилизации.
Говоря о применении метадоновых программ, Виктор Иванов сказал:
- …Программа так называемого меньшего вреда, harm reduction, она нацелена на то, что – бог с ним, с наркоманом, пусть он и дальше погружается в эту пучину, но главное, чтобы он не покупал наркотики на криминальном рынке. В этом суть метадоновой программы. Поэтому она в известной степени каннибалистская, потому что направлена, по сути, на то, чтобы уничтожать уже дальше наркомана.
Вопрос: Кстати, слышал, действительно ли так, что многие наркоманы выбирают тюрьму, а не реабилитацию?
В.Иванов: Нет, таких случаев природа не знает. Я, например, бываю в Европе, я знаю своих коллег во Франции, у них ежегодно проходит порядка 150 тыс. судебных заседаний, 150 тыс. таким потребителям предлагается пройти программу реабилитации или по их выбору лишиться свободы.
Во Франции такие примеры неизвестны, поэтому, мне кажется, это ответ.
Вопрос: Тем не менее ВОЗ рассматривает наркозависимость как хроническую болезнь, и медики предупреждают, что очень часто степень поражённости так сильна, приводит к такой зависимости, что человек уже не может даже с точки зрения реабилитации от неё избавиться. Это подтверждают и наши медики. Что делать с теми людьми, которые, может, и хотели бы избавиться от этой зависимости, но просто не могут, поскольку организм уже этого не поддерживает? Им выбирать тюрьму, получается?
По мнению главы ФСКН, с социальной точки зрения мы должны помогать наркозависимым людям, чтобы «вернуть их в строй, чтобы они были социально, экономически активными людьми».
- К слову говоря, среди наркопотребителей тоже есть талантливые люди. Мы можем вспомнить в истории того же Зигмунда Фрейда, ряд других людей, которые этой зависимостью страдали, но тем не менее творили, — сказал Иванов. — Поэтому задача как раз не ставить на них клеймо один раз и на всю жизнь, а постараться вернуть их к жизни. К слову говоря, в США есть мой визави, который является руководителем своего рода американского антинаркотического комитета в администрации президента США Майкл Боттичелли, я его знаю. Он сам бывший наркоман, но сейчас возглавляет управление в администрации Белого дома и руководит стратегией государственной антинаркотической политики. 25 лет назад он освободился от пагубной привычки и работает, приносит пользу государству. Так что мы обязаны помогать и не ставить крест на этих людях.
