«СитиТрафик» публикует вторую часть из дневника журна­листа, который весь день провел на избира­тельном участке.

Пока полити­ческий истеб­лишмент Самарской области делит портфели, посте­пенно расса­жи­ваясь в министерские и депутатские кресла, мы продолжаем вспоминать о том, как проходил Единый день голосо­вания. Первую часть рассказа наблю­дателя за выборами (от оппозиции, — прим. авт.) мы можно найти здесь, теперь публикуем продолжение.

Глаза слипаются

«СитиТрафик» попросил корре­спон­дента сменить на время профессию журна­листа и пройти специ­альный инструктаж в штабе одного из оппози­ци­онных политиков в Самаре, чтобы поработать на выборах наблю­да­телем и узнать внутреннюю «кухню» избира­тельного участка. Вот, что из этого получилось. 

С 8 часов утра идет беспре­рывный поток избира­телей. Молодые, пожилые, с детьми, по двое, по одному, в общем-то ничего интересного или подозри­тельного. Наши кураторы советуют считать каждого, ставя в блокноте палочки или крестики, когда в урну опускается очередной бюллетень. Так можно вычислить фальси­фи­кацию. Через час наблю­дений слипаются глаза. Думаю, это все из-за непри­вычно раннего подъема. Чтобы не уснуть, я начинаю нарезать круги по залу, чем сразу напрягаю предсе­дателя комиссии, которая держится с нами вежливо, но отстра­ненно и холодно. Впрочем, замечаний она не делает, так как ходить по залу мне не запрещено, даже могу делать фото- и видеофиксацию. 

Скоро объявляют, что через 30 минут надо собираться — пойдем с выносными урнами по квартирам. Как правило, голосуют на дому пенси­онеры, которые не могут выйти за порог. Они либо болеют, но страстно желают выполнить свой гражданский долг, либо вообще не ходят. Похвальное рвение. Впрочем, как оказалось, почти никто из них не знает канди­датов в лицо. Очевидно, им хочется простого челове­че­ского общения, поэтому старики и цепляются за любую возмож­ность сопри­кос­нуться с внешним миром. 

Согласно инструкции мы обязаны брать выписку из реестра — списка, в котором будет указано точное количество избира­телей, желающих прого­ло­совать на дому. Конечно, никто не спешит нам показывать этот реестр, словно это тайный документ за семью печатями. Тогда я начинаю требовать выписку, вежливо, но настойчиво. «Это займет время. Это же простые формаль­ности!- говорит предсе­датель УИКа, — пока будем выписывать, вы все квартиры обойдете». Впрочем, самый большой страх нашего предсе­дателя комиссии – получить жалобу, по моему виду сразу стано­вится понятно, что я это сделаю при любой возмож­ности. Она перегля­ды­вается с одним из членов комиссии и делает одобри­тельный знак головой, мол, проблем не оберемся, лучше все сделать по правилам. «Это все ваше молодецкое упрямство, на самом деле это не является нарушением», — добавляет она ледяным тоном. Всем своим видом она показывает, что я мешаю работе избира­тельной комиссии. 

В какой-то момент кажется, что мы пришли колядовать

Итак, нам предстоит обойти 26 квартир, 26 избира­телей, 52 бюллетеня. Уже по первому адресу нас ждет сюрприз.

- Она не может прого­ло­совать, она не в себе, — тревожно говорит незна­комая женщина, открывшая нам.

- То есть как это — не в себе?

- Она меня не узнает, прогоняет, распи­саться точно не сможет, — оказалось это соседка одной нашей избирательницы.

Важно отметить, что все те, кто желали прого­ло­совать на дому, заранее звонили по телефону в УИК и просили принести бланки. То есть когда эта пенси­о­нерка была в здравом уме и светлой памяти, она дотянулась до телефона, назвала свои данные и просила в день выборов принести к ней домой урну. Все это кажется чересчур странным и неправ­до­по­добным, но нам ничего не остается кроме как развер­нуться перед запертой дверью и пойти по следующим адресам.

Почти во всех квартирах нас ждут. В какой-то момент мне кажется, что мы пришли колядовать. Каждая пожилая избира­тельница спешит угостить нас яблоками или конфетами, а если начинаем отказы­ваться, сует их в карманы или за пазуху. Каких только людей в тот день мы не встречали. Несмотря на то, что старушка даже не может встать с постели, она искренне считает, что должна отдать свой голос за того или иного кандидата. В другой квартире бабушка просит прикрутить ей лампочку. Еще по одному адресу живет морской пехотинец. По крайне мере, я сразу, как только вижу его в дверном проеме, даю ему про себя такое прозвище. Тельняшка, не слишком художе­ственные татуи­ровки, он открывает дверь одной рукой, вторая отсут­ствует по локоть. Ну просто старый морской волк из романа Джека Лондона. В его не слишком опрятной квартире пахнет кошачьей мочой и чем-то пресным. Так громко работает телевизор, что я практи­чески ничего не могу разобрать его речь.

- Вот, хозяйку весной похоронил, — говорит он в конце и вдруг начинает плакать. Это проис­ходит так неожи­данно, что я даже не нахожу слов.

Это только для канди­датов в депутаты выборы – борьба за власть и влияние на полити­ческие процессы. Многие, с кем я говорила, в том числе и одинокие пенси­онеры, давно не верят в то, что их голос способен на что-то повлиять. Для них голосо­вание — возмож­ность почув­ствовать себя нужным обществу, нужным государству хотя бы во время предвы­борной кампании, когда кандидат из кожи вон лезет, чтобы понра­виться своим потен­ци­альным избирателям.

Возвращаюсь на свой участок в школу. Здесь ничего не изменилось. Правда, после обеденного перерыва поток голосующих значи­тельно сокра­тился. Самые ответ­ственные выполнили свой гражданский долг до обеда. Мой коллега, который также ходил по квартирам, но с другой группой, расска­зывает что поступила заявка из дома, которого уже давно нет на карте. Сейчас на этом месте новостройка, у которой еще нет адреса. Пожалуй, это самая интересная история за целый день, пока я работаю наблю­да­телем. На самом участке все настолько сонно и тихо, что в какой-то момент стано­вится скучно. Где же прово­кации и «карусели», о которых нам расска­зывали кураторы? 

Вторая половина дня

Вторая половина дня тянется тоскливо, как густая смола. Кажется, что даже воздух стал плотнее, а время застыло. 403 избиратель, 404…Теперь я начинаю играть в игру: угадай, кто кем работает. Тот мужчина похож на слесаря, вот в спортзал школы вошли две старушки. Обе в платочках, под ручку, похожи друг на друга, как две вишни одной грозди. Они даже в избира­тельную кабину заходят вдвоем, а потом одинаково теряются, не зная, в какую урну опустить бланки.

В таком ритме живу до вечера. Затем все с нетер­пением считают минуты, когда закроется участок. Столы сдвигают в центр зала. Теперь мы, словно зрители, которые ждут представ­ления. Но сначала нужно погасить пустые бюллетени. От них отрезают уголок, закле­ивают скотчем и складывают в бумажный пакет — они недей­стви­тельны. После распе­чатки избира­тельные корзины перево­ра­чивают вверх дном. Это еще один ответ­ственный момент, когда может произойти вброс бланков. Но вся наша команда из 7 человек буквально впивается глазами в бюллетени.

После подсчета голосов дело остается за малым — получить протоколы и ехать домой отсыпаться, так как времени уже почти час ночи. Бабушки — наблю­да­тельницы из «Единой России» начинают обнимать и поздравлять меня. «Надо было шампанское взять», — говорит одна из них, хотя я совер­шенно не вижу повода. Расклад такой, что наш кандидат от оппозиции проиграл. После подве­дения итогов нет никаких эмоций, очень хочется спать, от долгого сидения в одном положении болит спина. Не думаю, что еще когда-нибудь соглашусь работать наблю­да­телем на выборах, но в любом случае это был интересный опыт в моей жизни.

Майя Февральская, Самара

Поделиться: